|
Республиканская газета коренных малочисленных
народов Севера | |||
|
|
|
| |
|
ПИСАТЕЛИ РОССИИ
Я сибиряк, даже дальневосточный, и даже дальше Дальнего Востока - из Южного Сахалина. Отец там служил после войны, когда освободили Курилы в 1946 году. Потом его перевели в Новокузнецк. Потом было сокращение вооруженных сил. Он остался без профессии, без социальных перспектив... Выучился на экскаваторщика. И потом до 15 лет я так и жил в карьере Каменном. И рабочую жизнь начал экскаваторщиком. КТО ВИДЕЛ САКУРЫ ЦВЕТЕНЬЕ... Первая моя любовь была японка. Мы с ней бегали за малиной. У нас фотографий было с ней много. Ее отец носил императорскую фамилию Хиро. И, короче, говоря, их выселяли тогда из Сахалина до 49 года. Я мало, что помню уже с тех времен. Помню малину, как мы с ней за ручки брались, молоко, помню, покупали (у них там корова была). В то время Сахалин еще деревянный был. Жизнь там по-своему сложная. Там люди жили разных слоев. Была своя буржуазия, свои авторитеты, свои зеки. Свой рабочий класс, крестьянский. У всех тогда огороды были. Кто мог свою корову держал. Имел право пускать их в совхозное стадо. И самым значительным человеком был пастух, конечно! Все взрослые на работе, а к нему можно прибиться коров попасти... А потом этот поселочек слился с городом, т.е. жизнь стала размытая с городом. Но я помню его маленьким пригородным поселком, до города было 12 км, аэропорт рядом. Помню, как самолет разбился. Зарево было огромное и с детства это сильно врезалось в память. Потом поползли всякие чудовищные слухи-случаи с мародерством. А для детей все равно как сказка, жизнь. И ее путаешь со сказкой. Со страшной сказкой. Как мамку за подол схватишь!.. ПРО ВСЕ ВЬЮГИ НЕ РАССКАЖЕШЬ Вьюги потом начались сибирские. Печка, на стене отблески огня играют... Вообще, чудесное время было. Всякие жуткие сказки рассказывали взрослые детям, что удав в лесу ползает, чтобы дети в лес далеко не ходили. И одновременно урбанистические реалии. Всего про жизнь не расскажешь. Потом я работал на телевидении в Новосибирске, и в 25 лет я уже оттуда ушел. Просто женился. Полюбил я, когда мне было 30 лет. После она погибла... И я в Москву уехал. А Москва началась с публикации рассказов. Мои первые рассказы появились в 1983 году, можно сказать я сюда готовый уже приехал. А жена погибла в 1980 году. Три года без нее очень трудно жил. Сильно страдал. Уехал в Москву и с тех пор так и живу здесь. ПО ВЕЛЕНИЮ ЧИНГИСХАНА Начинал Лугинова переводить Володя Карпов. Но он как бы сказал, что не тянет, тяжело ему, потому что у него еще своя работа и прочая рутина жизни. Потому что действительно - сложный материал. Книг массу необходимо перевернуть. И первый роман было трудно переводить. А третий, зато, переводился в лет! Поскольку уже свои мысли появились. Например, поход Хосулая в Японию. Интереснейшие вещи исторические, нигде не описанные. А потом я после первой части 2-го романа подключился. И так в одиночку теперь перевожу дальше. Мне очень нравиться и работать и сам материал. Я люблю работать со Словом. Для меня переводы - это школа большая. Хорошая школа. Мое дело создать художественную ткань на русском языке. Это ведь литература, а не научное исследование. Эпохальная вещь. Я думаю, по тому ракурсу, который он взял, Лугинов не спешит. Он взял детство, жанр, бытовые вещи, сколько не этнографически - сколь психологически верные. Детей, мать, а не через военные стратегические моменты, т.е. в человеческом аспекте. И это самое интересное. А по поводу эпохальности... Я вообще не судья. Думаю единственная вещь эпохальная - это Библия. Мне, как переводчику, было интересно работать над Чингисханом. Я благодарен за это Николаю Лугинову. Так как сам бы за такую работу не сел. Происхождение племен, самих монголов. Это очень интересно. Чингисхан ведь действительно вошел в историю как яркая личность. Можно сказать непререкаемый авторитет в силу своей гениальности. Сейчас к гениям привыкли, выращивая вундеркиндов. Конечно, они люди одаренные, но гениальность это другое. Она проявляется на деле. Такой глобальной личностью как Чингисхан мало кто из народов, живущих на Земле, может похвастать. Хотя, этим и не хвастают. Крупная он личность, начиная от внешности. Потому что, как бы не спорить о его реальности или выдумке - это мне, кажется, и есть историческая мистификация. Поскольку доказательств масса. Сейчас могилу его до сих пор ищут. Все время находят. Опять где-то в Китае нашли могилу. Может и в самом деле. Копают что-то там. Хотя прах рыть, конечно, нельзя. А вот такое "рытье" - виртуальное художественное - произведение - своя версия! Свой взгляд на вещи. Потому у Лугинова хорошая позиция такая - имперская. Чингисхан объединил народы. Даже то, что было в России. Татаро-монгольское иго - это собственно и было государство. Через несколько столетий сейчас любой другой, допустим, чувашский народ, станет превалировать, и скажет, что была русская оккупация. Это было тоже самое. ПОЭЗИЯ ШИПИЛОВА ЭЛЕГИЯ
В такую зиму дорог мне в печи огонь,
Поленьев жар и сам я в лихорадке.
И жизни дни, как школьные тетрадки,
Листаю я, уставший от погонь.
В медвежий угол загнанный Иван
Как будто бы для общества опасен,
Давно уставший от красивых басен,
Я западаю в сон как в океан.
Припев:
Снега, снега, снега, снега, сне.. гасни..
Ты гасни жизнь влюбленная в меня
И пусть мне кот рассказывает басни
Ночную тьму глазами зеленя.
В такую зиму время медленно бредет
В своих снегах на тыщи километров.
Сквозь шум дождей, сквозь лютый посвист ветров
Мой старый друг в деревню не придет.
Я жил один, один я и умру.
С благоговейным страхом угасанья.
И конь чужой мои протянет сани
Туда - на переправу по утру.
Припев.
В такую ночь остановился бег
Минутных стрелок шелест календарный.
И только тихий свет зари янтарной
Мне говорит, что мой не кончен век.
Я жил в раю, а думал, что в аду.
Я, как Адам, искал от рая рая.
И вот снега, что без конца и края
Идут потоком сладостным, идут.
Припев.
ПОСЛЕ БАЛА
Никого не пощадила эта осень,
Даже солнце не в ту сторону упало.
Вот и листья разъезжаются, как гости
После бала, после бала, после бала...
Эти двое в темно-красном
Взялись за руки напрасно:
Ветер дунет посильней и все пропало!
А этот в желтом, одинокий,
Всем бросается под ноги -
Ищет счастья после бала, после бала.
А один совсем зеленый,
Бурным танцем запаленный,
Не поймет, куда летит, куда попал он!
И у самой двери рая
Не поймет, что умирает...
Разве можно после бала, после бала.
Никого не пощадила эта осень...
Листопад идет, как шторм в сто тысяч баллов!
И, как раны ножевые,
На асфальте неживые,
Пятна пепла после бала, после бала.
**
На востоке цвели абрикосы,
На войну уходили матросы.
Я любил твои толстые косы,
А вот теперь я остался один.
Ты меня проводила глазами,
Я умылся сухими слезами,
Глядя, как он тебя обнимает
Однорукий, веселый блондин
А теперь расскажи, о, Мария,
Отчего у меня эйфория?
От того ли, что ты разлюбила?
Оттого ли, что все позади?
На востоке заря догорает...
Старый друг на руках умирает.
Тихий ангел к нему прилетает,
Медный крест теребит на груди...
Кто-то скажет: погиб он во благо
И во славу российского флага.
Только я не пойму, бедолага,
Отчего веселился блондин?
И уже не расскажет Серега
Отчего так опасно дорога?
Оттого ль, что не любит Мария?
Оттого ли, что все позади?
Записала Варвара Данилова
Москва, Внуково, 29 октября 2001 г.
| |||
