...Из дотелевизионного детства едва ли не самые ранние воспоминания: по радио прекрасный женский голос выводит задушевно: «На крылечке твоём каждый вечер вдвоём мы подолгу сидим и расстаться не можем на миг. «До свиданья», - скажу, возвращусь и брожу, до рассвета брожу мимо милых окошек твоих». Потом, конечно, фильм «Свадьба с приданым» с умопомрачительным В. Дорониным - Курочкиным и его знаменитыми куплетами и первой красавицей тогдашнего кино Верой Васильевой, потом это «крылечко» возродили спустя много лет прославленные сёстры Карина и Рузанна Лисициан. Песня по-прежнему популярна, слушать чарующую мелодию Бориса Мокроусова можно без конца, но вот об авторе стихов мало кто вспоминает и знает.
А между тем с именем автора «Крылечка» неразрывно связана вся история советской лирической песни 1940 - 1950-х годов. Ведь Алексей Фатьянов - это и «Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат», и «На солнечной поляночке, дугою выгнув бровь, парнишка на тальяночке играет про любовь», и «Давно мы дома не были», и «Ничего не говорила», и те же, уже упомянутые «Хвастать, милая, не стану», и «В городском саду играет духовой оркестр», и многое, многое другое. Удивительный феномен, впрочем, не очень удивительный для так называемого поэта-песенника, чьи песни знают и поют все, а имя автора вспоминают не часто, а порою и вовсе не вспоминают.
И всё-таки здесь несколько другой случай. Стихи Фатьянова действительно легко ложатся на музыку, но это всё-таки прежде всего стихи, расслушать которые связанный с ними музыкальный ряд зачастую, как ни странно, мешает. С удовольствием напевая мелодию, мы не всегда вчитываемся в звучание стиха, тем более что и лексически, и эвфонически, и интонационно фатьяновские стихи представляются чрезвычайно простыми. Да, конечно, Фатьянов писал просто, очень просто, но отнюдь не примитивно. В лучших своих произведениях он добивался какой-то поистине «неслыханной простоты», пользуясь выражением другого поэта.
Как правило, фатьяновскую песенную музу сопоставляют, сравнивают с музой другого нашего замечательного песнетворца - Михаила Исаковского. Нам кажется, сравнение поверхностно и не вполне уместно прежде всего по самому способу поэтического высказывания. Исаковский тяготеет всё-таки к окончательным, афористичным, обобщающим формулам-образам: «Лучше нету того цвету», «Не нужен мне берег турецкий», «За любимую Родину, за родной огонёк», «Я на свадьбу тебя приглашу, а на большее ты не рассчитывай», «Заря моя вечерняя, любовь неугасимая», «Мы так Вам верили, товарищ Сталин...» и т.д. Фатьянова нисколько не заботит дидактика, он подчёркнуто, демонстративно антидидактичен, по крайней мере в лучших своих песенных высказываниях-стихах.
Характерно, что грамматическая форма повелительного наклонения звучит у Фатьянова-поэта (не у Соловьёва-Седого - композитора!) очень мягко, отнюдь не повелительно: «...пусть солдаты немного поспят!», а потому: «Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат», - какое уж тут повеленье - просьба, и только. Сам же поэтический строй Фатьянова однороден и вовсе не тяготеет к сочетанию разноприродных интонаций, очень любимых Исаковским (ср. концовку песни «Мы с тобою не дружили», пародирующую канцелярский стиль, или «...с этим что-то делать надо, надо что-то предпринять», или финальный удар трагической песни «Враги сожгли родную хату», помните? - «...и на груди его светилась медаль за город Будапешт»). Фатьянов обращается к самым тривиальным, обиходным выражениям чувств, ничего специально не педалируя, но именно эта несделанность (разумеется, результат как раз точнейшей выделки!) рождает ощущения правды. Поэт нисколько не «пересаливает» с эмоциями, не перегружает метафорами, он только рисует картинку того, что видит, и описывает лишь то, что чувствует, но так видеть и чувствовать мог только он.
Опять же, чисто формально всё очень бесхитростно. Ну что это за рифмы: «скажу - брожу», «твоих - моих», «бровь - любовь», «волосы - полосу», «говорила - подарила», а эпитеты: на всю песню «Тишина за Рогожской заставою» разве что «светлые волосы», - но разве это эпитет?! И это при том, что стихи замечательные:

Тишина
за Рогожской заставою,
Спят деревья у сонной реки.
Лишь составы идут
за составами
И кого-то скликают гудки.
Как люблю
твои светлые волосы,
Как любуюсь походкой твоей,
Ты сама догадайся по голосу
Семиструнной гитары моей.

Когда-то Анна Ахматова произнесла своё сакраментальное о «соре», из которого растут стихи, «не ведая стыда». Фатьяновскую музу ни с каким стыдом проассоциировать невозможно, наоборот, если можно так сказать, его муза стыдлива.
Попробуйте после Фатьянова сразу обратиться к поэзии Северянина или, скажем, Гумилёва - и сразу станет ясно, о чём идёт речь. Предельная самораскрытость, но только навстречу миру, навстречу другим, без какой-либо, даже самой малейшей, рисовки, музыка стиха рождается как бы сама по себе, из воздуха, из настроения, из красоты, растворённой в чарующей повседневности, при том, что повседневность, безусловно, идеализирована, никакой грязи, ветоши, сора, наконец, нет и в помине - и как это прекрасно!
При видимой элементарности лексикона каждое слово в лучших фатьяновских стихах незаменимо принципиально, оно из его, особого, фатьяновского, словопонимания и словопения. Попробуйте заменить, ну, скажем, «светлые волосы» на «русые» - не получится, потому что дальше идёт - «любуюсь», и звукопись утверждается, усиливается - «свтл влс лбс»; попробуйте подыскать замену фатьяновскому «и кого-то скликают гудки» на что-нибудь вроде «паровозные слышны гудки», «одинокие слышны гудки», «да вдали раздаются гудки» - сразу уйдёт единственность, неповторимость ощущения атмосферы таинственного шума продолжающейся жизни в ночной тишине. В том-то и дело, что гудки скликают, они работают, трудятся, действуют, а деревья спят, да ещё у сонной реки. А подставьте вместо «Рогожской» какую-нибудь другую заставу - мало ли их в Москве, ничего не получится: москвичи прекрасно знают, что Рогожская застава - самый что ни на есть пролетарский, рабочий, непрерывно работающий район, и тем сильнее звучит эта, столь редкая в тех местах «тишина», не говоря уже о таком естественном в руках парня с Рогожской заставы признании в любви под аккомпанемент семиструнной гитары, - не случайно в фильме «Дом, в котором я живу», одном из самых значительных по глубине, искренности откровений «оттепельных лет», эта песня исполняется за кадром Николаем Рыбниковым, внутренне совершенно конгениальным фатьяновским стихам.
Беда в том, что, напевая фатьяновские песни, положенные на музыку большими мастерами - В.П. Соловьёвым-Седым, М.И. Блантером, Б.А. Мокроусовым, Ю.С. Бирюковым (автором музыки к кинофильму «Дом, в котором я живу»), мы часто не вслушиваемся в звучание стихов, настолько они легко и естественно льются, и кажется, что действительно играет и рассказывает «тальяночка сама о том, как черноглазая свела с ума», а гармонист просто вздыхает: «Если б гармошка умела всё говорить не тая», да и друзья встречаются и говорят между собой только так, как это и возможно на фронте: «Горит свечи огарочек, гремит недальний бой, налей, дружок, по чарочке, по нашей, фронтовой. Не тратя время попусту, по-дружески да попросту поговорим с тобой...» Но ведь это Поэзия! Кто-то из великих, не помню кто, хорошо сказал, что поэт - подлинно голос народа, его право, призвание и долг - высказаться за всех, лишённых такого голоса, выразив их чувства и настроения. Фатьянов это умел делать блистательно, он, в сущности, и сам был - народ, потому его и пели, и поют, и долго ещё наверняка будут петь.
...И напоследок: сколько прекрасных слов сказано о любви, и какими поэтами, но вот фатьяновское, знаменитое: «Я люблю тебя так, что не сможешь никак ты меня никогда, никогда разлюбить».
Долгое время мне казалось: что-то чрезмерно «поэтическое», неправдивое, «красоты ради» - в этих строках, да и простота высказывания как-то отталкивала, представлялась банальностью, - теперь уже не кажется: ведь это ощущение обязательного ответного чувства в разумном и гармоничном мире - та же вера, без которой и жить не стоит. Жить - значит любить, так это по-русски, так по-фатьяновски!

Виктор ГОРОХОВ