Памяти Николая Шипилова

Стихи товарищу и брату

«Никого не пощадила эта осень,

даже солнце не в ту сторону упало…»

                                      (Н. Шипилов)

…Пели мы «по Муромской дорожке»,

подбирая тщательно слова.

А в немытых …надцать лет окошках

громоздила этажи Москва,

высилась Останкинская башня,

серый дождь хлестал по всей Москве.

Это, между прочим – день вчерашний

это век двадцатый, прошлый век,

год наверно девяносто первый,

осень, побеждён КГЧПе,

весь СССР живёт на нервах –

стало тесно вдруг в одной «избе»

«братскому» советскому народу

(а когда-то было хорошо),

на сепаратизм входила мода,

впрочем, он давно уже пришёл:

Азия, прибалты, Закавказье

за «бугор» смотрели, и не зря:

СССэРу оставалось разве

что дожить – всего до декабря.

Москвичи устраивали давки

за простым набором суповым

из костей. Пусты в Москве прилавки

это – шок для жители Москвы,

для колбасной некогда столицы.

Что тогда творилось – Боже мой! –

у людей – растерянность на лицах

и вопрос, в глазах вопрос немой:

что же ещё будет завтра с нами?

до чего ещё мы доживём?

Странное, под цвет матраца, знамя

над тревожным реяло Кремлём.

Жизнь России новым поворотом

он знаменовал – трёхцветный флаг,

дворники и те свою работу

выполняли грязно, кое-как.

Е.Б.Н* играл с народом в жмурки,

с Западом налаживая связь.

В «ящике» уже озвучил «Мурку»

Шифутинский Мойша, возвратясь

из-за океана, вдруг почуяв

в бардаке всеобщем смену вех.

…Мы в общаге днюем и ночуем,

выпивая горькую за тех,

кто сегодня в море и кто в МУРе,

ну а кто в «Матросской тишине».

И мы пьём и курим, пьём и курим –

строй пустых бутылок на окне,

кучка винных и коньячных пробок,

дух в жилище спёртый и густой,

Николай в журнале «Литучёба»

зав.отделом, я – студент простой

на заочном, только в альма-матер

две недели носа не кажу,

на халяву думаю, прокатит –

деканат, понятно и ежу

тоже весь в раздумьях и в разброде.

На зачёты так же – ни ногой

cобутыльник наш – студент Володя

из посёлка Новый Уренгой.

Не друзья мы вовсе с Николаем,

мы знакомы просто. Он уже

две недели квасит, обитая

на «заочном» третьем этаже.

Две недели с Николаем вместе

мы в трёхместной комнате живём,

и поём одни и те же песни –

Вовка, Николай и я – втроём,

…надцать раз «по Муромской дорожке»,

…надцать – «При лужке» и «Ой, мороз…»

серый дождь стеной стоит в окошке

день и ночь… И размышлять всерьёз

о грядущей жизни – нет охоты,

в самый раз – не думать ни о чём:

что там, например, за поворотом?

Мы сидим, обнявшись, и поём…

СССР раздроблен и опущен

неизвестно кем – какой позор!

Скоро-скоро в Беловежской пуще

вынесут Союзу приговор

сильные сего (о, Боже…) мира,

под хорошим будучи хмельком,

а потом – чума во время пира

и наоборот… За коньяком

по утрянке бегает Володя

самый молодой из тройки – он.

Мы же из общаги не выходим,

в безмятежный погружаясь сон,

спев все наши песни, к ночи ближе,

и он нас уносит из Москвы

в глубь России, где дома пониже

да асфальт пожиже… И – увы! –

год за годом птицами мелькают,

утекают годы, как вода –

с той поры мы больше с Николаем

не встречались (жалко!) никогда…

Скоро двадцать лет с того, как осень –

та – не пощадила никого.

А дорожка около трёх сосен –

Муромская – помнит ли его –

Николая – барда и поэта,

то есть песня, помнит ли о том

что не раз бывала им пропета

здесь, на этом свете – не на том,

где душа поэта без прописки

обитает около двух лет?

…На моем столе лежат три диска –

песни Коли… Человека нет,

землю человек уже покинул,

радости и беды пережив,

но в блестящих кругленьких пластинах

как ни странно, голос его жив.

Я налью не водки – чаю кружку,

диск блестящий вставлю в дисковод

и услышу, как дурак дурнушке –

дворничихе – вытирает пот,

как мелькают в темноте тревожно

полустанков бледные огни,

как с похмелья слушать невозможно

управдома гулкие шаги,

что грозит лишить за не уплату

барда газа, света и воды,

и как в поле полегли солдаты,

как ценитель женской красоты

ждёт – мелькнёт ли русая головка

в том, прикрытом ставнями, окне,

как бейтар стреляет из винтовки

в Белый дом, как истину в вине

ищут, поделясь последним граммом

мужики сегодня и всегда,

как встаёт в плацкарте панорама

станции с названьем Куеда,

как тоску осенний дождик сеет

по России – поперёк и вдоль…

И за нашу матушку-Рассею

в каждой песне – боль, сплошная боль.

…За давно остывшей кружкой чая,

за окошко устремив свой взор,

слушаю я голос Николая

и его гитары перебор.

Снова – осень поздняя в окошке,

низко-низко виснут небеса.

* * *

Жалко, что «По Муромской дорожке»

Николай на диск не записал…

Конец 2007 года, г. Архангельск

*Е.Б.Н. - Ельцин Борис Николаевич

Александр Росков