Последнее изменение 21 апреля 2007
|
|
Последнее изменение 21 апреля 2007 |
 |
|
Аудио-записи песен |
Тексты песен Н.А.Шипилова
196х-1980
1981-1985 1986-2006
| - 1965 - |
 Передайте
любимой |
| - 1968 - |
Ни
холодно, ни жарко... - Шикотан / Антология
бардовской песни. Автор-составитель Р.
Шипов - М.: Изд-во Эксмо, 2006 Ах, истома, ах, истома...
- Истома |
| - 1969 - |
А
это что за господин... |
| - 1971 - |
Кухарка и
жокей... - Вид из окна. 20-е годы |
| - 1972 - |
Снегу
намело, как в Новый Год... - День
рождения В
нашем доме, где дети, коты и старушки... -
Дурак и дурнушка / Антология
бардовской песни. Автор-составитель Р.
Шипов - М.: Изд-во Эксмо, 2006 |
| - 1973 - |
Словно
камень был... |
| - 1974 - |
А
у нас зима в разгаре... - Сибирская
венгерочка Новосибирск Отболелось Никого
не пощадила эта осень... - После бала / Песенник
"Веселый ветер". Методические указания
для бойцов студенческих отрядов. Часть 1.
Тюмень, Тюменский государственный
нефтегазовый университет, 2004. / Антология
русской песни / Сост., предисл. и коммент.
Виктора Калугина. - М.: Изд-во Эксмо, 2005. /
Антология бардовской песни. Автор-составитель
Р. Шипов - М.: Изд-во Эксмо, 2006 |
| - 1975 - |
Прокричу про себя: от винта! |
| - 1976 - |
По
площадям, по узеньким проулкам... - Имя
- жизнь Вот
занялся рассвет румяный... - Про любовь Друг
мой, Ванька, Ванька Жуков... - Ванька Жуков /Сиреневый
туман: Песенник / Сост. А. Денисенко.
Новосибирск, "Мангазея", 2001, стр. 447-448
/Антология бардовской песни.
Автор-составитель Р. Шипов - М.: Изд-во Эксмо,
2006 Осень
- призрачная зона... - Фортуна-фортуната / Документ.фильм
"Фортуна-фортуната". - О жизни, личности
и творчестве Н. Шипилова и Т. Дашкевич. -
Западно - Сибирская студия кинохроники. -
Реж. Мария Халина. - Ред. Виктор Серов, 1996 |
| - 1977 - |
В
этом тихом коридоре... - Ночлег / Антология
бардовской песни. Автор-составитель Р.
Шипов - М.: Изд-во Эксмо, 2006 Вот
и смена сезона. В достатке озон... - Клоуну
Александру Шелковникову Ночные
кошки... - Автоколыбельная Песня
о короле |
| - 1978 - |
О,
как накурена сидит моя судьба...
- История, выслушанная в пивном баре Надо
мной колпак бетонный... - Неуплата Огни
барачные... / Антология
бардовской песни. Автор-составитель Р.
Шипов - М.: Изд-во Эксмо, 2006
Юных
надежд моих конь... - Конь Я был скрипичным
мастером |
| - 1979 - |
Ух,
как понесло!.. - Черное число Птицы
в роще чистят перья... - Утро во время
сенокоса / Татьянин день:
Песенник. - Серия "Хорошее настроение".
- Новосибирск: "Мангазея", 2004.
Путилов-барин
- тело белое... - Собака барина Путилова Цветенье
ландышей - как дни лететь спешат!.. - Романс Эх,
травушка-муравушка! Как теплом пригрело!..
- Травушка-муравушка Вот
так, душа моя, вот так... - Зимовье в
Барабинской степи Ты не слышишь меня...
- Страна Никола Поеду в отчие места Анютины глазки |
| - 1980 - |
Вальтрапы
алые гусар Не
помню, как сказал Декарт Как тебе объяснить...
- Тишина (памяти отца) Шаг
за шагом... - Год за годом Иван,
Сергей да Николай - все рядовые... - Пехота /
Антология русской песни / Сост.,
предисл. и коммент. Виктора Калугина. - М.:
Изд-во Эксмо, 2005. Антология бардовской песни.
Автор-составитель Р. Шипов - М.: Изд-во Эксмо,
2006
Снег
мой украшает век мой... - Реквием Еще
один ушел туда... - На смерть художника (памяти Джо Дассена) Казачья Сезонная Тьмы
черно-фиолетов Нашествие
зверей |
Передайте любимой,
Что мой поезд ушел,
Что отстукали ливни
Ей письмо на перроне.
На откосе рябину
Не возьмешь в вещмешок
И тревогу окурком
На асфальт не уронишь.
Если писем не будет,
Есть, о чем пожалеть,
Станет жарко от мысли,
Что ты не жалеешь,
Что какие-то парни
Одних со мной лет –
Словно красные числа,
Что ты с ними теплее...
Да, ты вдруг не заплачешь,
Не бросишься вслед,
Разве только мой адрес
Ты узнаешь у мамы,
И все ищешь, наверно,
Свой счастливый билет,
А он здесь, у меня,
Завалялся в кармане...
1965
Ни холодно, ни жарко, И ничего не жалко. Островок качается на спине кита. В море - непогода, И вот уже полгода Лижет серый дождь Шикотан. Рыба в море ходит, Рыба в сети хочет, А за мной идет по пятам капитан. Говорит: - Лови, держись! А я ему: - Копейка жись! Ну, давай пропьем Шикотан! Только на беду мою Я все чаще думаю: Кто бы мог бы нервы мои щекотать, Если бы не маята, Если б не зима эта, Если б не земля Шикотан. А на море качка. Сигарет нет в пачке. Добрые мечты о вине, как на войне... А когда устану Я от Шикотану, Ты хоть погорюй обо мне... 1968 Антология бардовской песни. Автор-составитель Р. Шипов - М.: Изд-во Эксмо, 2006
Ах, истома, ах, истома Все зовет, зовет из дома, Все зовет, зовет меня из дома! Лучше я возьму гитару, Запрягу буланых пару, И пусть летят в высокие метели! И пусть стучат, стучат копыта - Между нами все забыто На постели, на чужой постели. По ухабам, по ухабам Едем к бабам, едем к бабам, И пусть звенят высокие метели! И пусть стучат, стучат копыта - Между нами все забыто На постели, на чужой постели: Ах, истома, ах, истома Все зовет, зовет из дома, Все зовет, зовет меня из дома: Лучше я возьму гитару, Запрягу буланых пару, И пусть летят в высокие метели! И пусть стучат, стучат копыта - Между нами все забыто На постели, на чужой постели. 1968
А это что за господин С такими пышными усами? А это я стою один У гастронома "Под часами". Снимаю шляпу и серьгу. Не продавать - менять на деньги. Меня давно не любят дети И девок тоже - не могу. А я был юн. А я, как вьюн, Глушил соседние побеги. Тогда в судьбу и в жизнь мою Врывались первые победы. А вот теперь стою один У гастронома "Под часами"... С такими пышными усами. С усами полными седин. 1969
Вид из окна. 20-е годы
(песенка на развитие дикции)
Кухарка и жокей У дворцовой ограды Целуются и рады. А разорившийся барон Открытым ртом ловил ворон У развалившейся эстрады. С его колен упала трость со стуком - Вот так штука! А проходивший мимо граф Внезапно оказался прав, Сказав: "Какая ссскука!" На этот клич прибежала дворняжка, Тощая, бедняжка. Никто в ней гончей не признал, Настолько та была грязна, И так дышала тяжко.
Ее увидел стареющий филер Из автомобиля. И громко надавил клаксон, Но тут рвануло колесо, Как будто двор бомбили. Кухарка, вскричав: "Караул, убивают!" - Упала в пыль, едва живая, А разорившийся барон Вскричал: "Налево, эскадрон!" И побежал к трамваю.
Жокей лепил накладную бородку К подбородку, А граф, забыв набор манер, Вскричал: "Он милиционер!" И умер тихо, кротко. Филер выскочил в мундире мышином, И графа - в машину! Повез в ближайший лазарет, Но видно дети во дворе Проткнули шилом шину. И лишь собака грызла трость - Наверно, грезилась ей кость, Кость, кость, кость, кость, Кость, кость, кость, кость... 1971
Снегу намело, как в Новый Год. Утром дворник матом снег покрыл. Рыжеусый вислоухий кот По-собачьи на крыльце завыл. Оставляя первые следы На снегов девичьей простыне Яшка-дворник, вечно пьяный в дым, От стены качается к стене.
Что ж пора за дело и скорей — Навести ревизию в казне, В мыслях развести вчерашний клей, В памяти скрепить обрывки дней. Все похожи — клей один с другим, Без боязни спутать их и смять... Те круги войдут вон в те круги, А их сегодня ровно тридцать пять.
Милая прекрасная пора Золотым сеченьем дней легла, Белое сияние утра Юными надеждами зажгла. Кто я там, на будущем кругу? Кто я там, стоящий у руля? Сам перед собой всегда в долгу, А долг мой — это вечных три рубля.
Не маляр, не плотник, не гусляр, Не поэт, но, что всего больней, Я сегодня, вроде, юбиляр, Вспомни, мой товарищ, обо мне! Я сегодня, вроде, юбиляр, Мне в подарок выпал первый снег, А гитара спрятана в футляр, И голоса лежат струна к струне.
Ох уж, эти виды из окна! Окна не застыли и на треть, Даже площадь Красная видна, Если хорошенько потереть. Помаячив от стены к стене, Прихватив капусты в погребке, Посчитавши мелочь в кулаке, Яшка направляется ко мне.
1972
В нашем доме, где дети, коты и старушки Во дворе дотемна прожигали житьё, Жили двое в служебке - дурак и дурнушка, И любили: она - никого, он - её. Он ей пот утирал потемневшим платочком, А она хохотала с метлою в руках. Их жалели старушки. Жалели - и точка, В тот момент забывая о своих дураках. Я носил им тайком свои детские книжки. Я грозил кулаком тем, кто их обижал. Все равно им рога надставляли мальчишки, Когда старый фотограф во двор наезжал. Я по свету бродил. Часто был я без света. Мне любимые люди ловушки плели. Кто меня породил? Я считаю, что ветер Самых дальних краев самой милой земли. И упал я. Сгорел, словно синяя стружка От огромной болванки с названьем "народ"... И несут меня двое - дурак и дурнушка, Утирая друг дружке платочками пот... 1972 Антология бардовской песни. Автор-составитель Р. Шипов - М.: Изд-во Эксмо, 2006
Словно камень был, Теперь только пепла горсть, Распадаюсь, спадаю с лица. Всюду званый гость, Всюду в стенку гвоздь, И посмертный дар наглецам. А я им крикну, псам, Я им крикну: "Пиль!" А в архивах - пыль, пауки. Не с руки мне лгать, Ни строки б не лгать, Да и водку пить не с руки... Словно льдин затор, Скопища контор, За решеткой штор - облака. Как собаки прячутся от авто, Тыча морды друг другу в бока, Так от жизни мы лица попрятали, А кто не прячет - тот весь в рубцах. Захрапели, ушами запрядали В память о былых жеребцах... Все - молчат уста, Говорить устал. И на пьедестал не хочу. Мне б не саван шить, Мне бы только жить, Будь то дом большой или чум. А из стола моего пахнет ложью сплошь, А постель моя - вся в поту! Словно скрип калош, Надоела ложь, Прикрывавшая пустоту... Все - молчу, не лгу, Больше не могу, Больше губ моих не разжать. Не визжать "ура!", Уезжать пора, Да только некуда уезжать. И, словно тень креста, Над судьбой я встал. И стою. Я еще могу. Здесь - мои места, Здесь мне пеплом стать, Чтоб уже не лгать на бегу... 1973
А у нас зима в разгаре –
Варежки да валенки.
В винно-водочном угаре
И большой и маленький.
Все бы было б ничего
С русской водкой, а пока
Затоптали нищего
У газетного ларька.
Он тянулся за газетой,
В лотерею сыгрануть,
А теперь уж с того света
Бедолагу не вернуть.
А у нас зима настала -
Варежки да валенки.
И стоят на пьедесталах
Продавщицы Валеньки.
Продавщицы - серьги, кольца,
Вот мяса нету, а пока
Затоптали комсомольца
У газетного ларька.
Он тянулся за газетой,
Чтоб на рост страны взглянуть,
А теперь уж с того света
Комсомольца не вернуть.
А у нас зима студёна -
Варежки да валенки.
Грабят нощно, грабят денно
И большой, и маленький.
Все бы было не без толку,
Вот нету обуви пока.
И затоптали комсомолку
У газетного ларька.
Та тянулась за газетой,
Ею ноги обернуть,
А теперь уж с того света
Комсомолку не вернуть.
А у нас зима сурова –
Варежки да валенки.
Будьте живы и здоровы,
Граждане начальники.
Так уж водится от века:
Правды нету. А пока
Затоптали человека
У газетного ларька.
Он кричал: - Мне "Правду"! "Правду"!
Клялся Богом и Христом,
А теперь он за оградой,
Под кладбищенским крестом.
Эх, валенки, валенки,
Не подшиты, стареньки.
Эх, валенки, валенки –
Стоптанные "сталинки"...
1974
В запыленной пачке стареньких газет, Лодками без днищ на старых пирсах Катятся обрывки дорогих мне лет В городе трущоб - Новосибирске. Города иные, тугие кошельки, Вам и не понять, как здесь бывает. Как это однажды, просто не с руки, Как это иначе обжигает. Я узнал, что боль - на самом деле боль, И не ножевая, а живая. Счастье не с любимой, просто так - с любой, А с любимой счастья не бывает. В запыленной пачке стареньких газет, Лодками без днищ на старых пирсах Катятся обрывки дорогих мне лет В городе моем - Новосибирске. 1974
Отболелось, отлюбилось И прошел наш страшный суд, плачный зуд Так зачем, зачем опять приснилось Будто на руках тебя несу Ко мне пришли и постучали в дверь тревоги и печали Только ты мне не нужна, моя любовь, но не жена С другим ты можешь быть нежна, но забывать ты не должна Я вижу сны, они грустны, я верю снам Силуэты в окнах рыжих Как мне их понять, у них ведь есть свой дом Так зачем же память ближе, ближе Как журчит вода под тонким льдом Ко мне придешь в сырую полночь, что-то скажешь, что-то вспомнишь Только ты мне не нужна, моя любовь, но не жена С другим ты можешь быть нежна, но забывать ты не должна Я вижу сны, они грустны, я верю снам Отболелось, отлюбилось И прошел наш страстный пыл, что счастьем был Так зачем же с головою белой До сих пор одну тебя любил Ко мне пришли и постучали в дверь тревоги и печали Только ты мне не нужна, моя любовь, моя княжна С другим ты можешь быть нежна, но забывать ты не должна Я вижу сны, они грустны, я верю снам. 1974
Посвящается Саше Бажану - нашему "Алеку"
E Am
Никого не пощадила эта осень.
D G
Даже солнце не в ту сторону упало.
Am D G C
Вот и листья разъезжаются, как гости,
Am H7 Em
После бала, после бала, после бала...
Эти двое в темно-красном
Взялись за руки напрасно:
Ветер дунет посильней - и все пропало.
А этот в желтом, одинокий
Всем бросается под ноги -
Ищет счастья после бала, после бала.
А один совсем зеленый,
Бурным танцем запаленный,
Не поймет куда летит - куда попало...
И у самой двери рая
Не поймет, что умирает:
Как же можно после бала, после бала?..
Никого не пощадила эта осень.
Листопад идет, как шторм в сто тысяч баллов.
И, как шрамы ножевые, на асфальте - неживые
Пятна пепла после бала, после бала.
1974
Песенник "Веселый ветер". Методические указания для бойцов студенческих отрядов. Часть 1. Тюмень, Тюменский государственный нефтегазовый университет, 2004.
Антология русской песни / Сост., предисл. и коммент. Виктора Калугина. - М.: Изд-во Эксмо, 2005.
Антология бардовской песни. Автор-составитель Р. Шипов - М.: Изд-во Эксмо, 2006
Прокричу про себя: от винта! Темнота с высотой мне знакомы. Цепь огней золота, а вон там - Домик твой, что казался мне домом. Ухожу, как израненный флот, На последнюю, видимо, битву. Ты внизу в самолет Взглядом выстрелишь влет - Промах, милая! Нет, не убит я: Мне сейчас бы окно отворить, Закурить ненавистную "Шипку". Только здесь - не курить, не сорить И друзей не корить за ошибки. Улетаю, не знаю, куда, Поглощен необъятною Русью. Ты внизу в самолет Взглядом выстрелишь влет - Промах, милая! Нет, не вернусь я: Перед совестью не погрешу - Траекторию хочется выгнуть! Я боюсь, попрошу парашют, А потом - разрешения спрыгнуть. Но лечу к излеченью от мук, И турбины в ночи завывают. Ты внизу в самолет Взглядом выстрелишь влет - Промах, милая! Так не бывает: 1975
По площадям, по узеньким проулкам, В очередях встречаю я ее. Ее шаги звучат уже не гулко, Ее походка старость выдает. Она смешна, когда начнет резвиться, Она страшна, когда обнажена, Но силе удивится, как девица, Бессилью удивится, как жена. Ее покой такой, что не завидуй, Ее победы бедами грозят. Она смеется - только не для виду, А не смеяться ей уже нельзя. Она поет, когда бывает туго, Когда полощут валерьянкой рот, Когда другие ищут пятый угол, Она струной звенит, она поет. Но все короче, глуше, все надсадней, Дыханье брать становится трудней, Все чаще тянет в сельский палисадник, Где мальвы цвет склонялся бы над ней, И стала бы она совсем простою, Легко дыша под старою ветлой, И пели б ветры в струнах травостоя По-русски чисто, грустно и светло. То жизнь моя, бесценная подачка Далеких предков, чей затерян след, То жизнь моя, бесцельная раскачка - Пока качаюсь, глядь, а цели нет. Она исчезла в грубости хотений, С больной любовью, с жалостью слепой, Смешалась и мелькнула смутной тенью, Как старый сторож у дверей сельпо. 1976
Вот занялся рассвет румяный.
Идут по городу цыганы.
Они идут продать - купить.
А я иду поддать - попить.
Ведь у меня без шуму-грому
Любимая ушла к другому.
Я не скажу, чтоб был я рад,
Но, видимо, пущусь в разврат:
Ведь я ее любил, наверное,
Красавицу свою неверную!
Когда разлад случается –
Разврат не получается...
И вот я позабросил пьянство
И стал раскладывать пасьянсы.
Но сколько дух не мается -
Расклад не получается.
Да, я ее любил, наверное,
Красавицу свою неверную...
Когда разлад случается –
Расклад не получается.
Сосед мне улыбнется слабо:
Пошли, мол, Николай по бабам!
Мужик ты или не мужик?
А я ему по морде - вжик!
Ведь я ж ее любил, наверное,
Красавицу свою неверную!
Когда разлад случается –
Разврат не получается...
1976
Ивану Овчинникову Друг мой, Ванька, Ванька Жуков, Мне сегодня грустно, жутко... Даже некому не в шутку Написать десяток фраз. Я не знаю что случилось – Жизнь, как "мессер" задымилась... Сделай Божецкую милость – Приезжай ко мне сейчас. Я куплю крючок и лески, Леденцы и в цирк билеты, Золоченые орехи И зеленый сундучок. Мы поедем по железке На другой конец планеты, И на прошлые огрехи Плюнем мы через плечо. Пусть придут из райсобеса Секретарь и участковый - Где же им понять повесам, Чудакам городовым: Пусть я не имею веса, Пусть я в жизни бестолковый, Но тебя не дам в обиду Я ни мертвым, ни живым. А пока - писать кончаю, До свиданья, друг Ванюшка. Я ночую у подружки, Ей мешает верхний свет. А мне сейчас бы рюмку чаю... Или лучше - водки кружку И любимую игрушку – Пачку крепких сигарет. 1976 Сиреневый туман: Песенник / Сост. А. Денисенко. Новосибирск, "Мангазея", 2001, стр. 447-448 Антология бардовской песни. Автор-составитель Р. Шипов - М.: Изд-во Эксмо, 2006
Осень - призрачная зона.
Все тревожно в эти дни.
К своему семисезону
Пришиваю воротник.
Подо мной метро копают,
С пьедестала рвут вождей.
Роют, кроют, присыпают
Миллионы лошадей.
Припев: Ох, сколько я был в пути!
А сколько еще идти!
Но я вас прошу: будьте к пяти!
Точно - к пяти!
Этот лунный свет латунный
Лег ковром на снежный наст.
На свидание с фортуной
Выхожу не в первый раз.
Приходите, прошу пани!
Как по Божьему суду,
Возле Федоровской бани
Я, сударыня, вас жду.
Припев.
Нынче моют депутата,
Он - народа боль постиг,
Он Марату сводным братом
Причитается почти.
Я ж в бессмертие не верю,
Концентратный суп варю:
- Экономика должна быть
Экономной, - говорю.
Припев.
Ах, сударыня, спешите!
Разминемся, не дай Бог,
В коридорах общежитий,
В эпохальности эпох.
А этот мир летит куда-то
Под Владимирский туннель!
Ох, фортуна-фортуната...
Фортунелла-фортунель...
Припев.
1976
Документ.фильм "Фортуна-фортуната". - О жизни, личности и творчестве Н. Шипилова и Т. Дашкевич.
- Западно - Сибирская студия кинохроники. - Реж. Мария Халина. - Ред. Виктор Серов, 1996
В этом тихом коридоре Тишины - на полшага. Это наша территория, А далее - врага. За спиной - собачий холод, За спиной - собачий вой. "...Нивы сжаты. Рощи голы..." - Не придумать ничего. Мне хозяюшка постелит В коридоре у стены. У нее на всю неделю Постояльцы учтены. А хозяюшка-старушка Перекрестит горстью рот, Выпьет кружку - и на пушку Разговорами берет. Ой, хозяюшка-хозяйка, Я скажу, а ты - пойми: Если в этом мире зябко, Так ведь это ж - общий мир. Слышишь, чуешь: треплет ветер Мокрый флаг на сельсовете? Так оставь расспросы эти, Лучше денежку возьми. И, тихо маясь в глаукоме, Не советуй мне стократ Поменять в райисполкоме Слово "рай" на слово "ад". И, вообще: умри, слепая! Дай ночлежнику покой! Нет и мне средь зрячих пая – Я и сам давно слепой. В этом тихом коридоре Я прилягу, где велят. Это наша территория – Моя и кобеля. А хозяюшка-старуха За стеной застонет глухо, И летит январским пухом Снег на русские поля. "...Буря мглою небо кроет, Вихри снежные крутя. То, как зверь она завоет, То заплачет, как дитя. Выпьем, добрая подружка, Бедной юности моей. Выпьем с горя! Где же кружка? Сердцу будет веселей..." 1977 Антология бардовской песни. Автор-составитель Р. Шипов - М.: Изд-во Эксмо, 2006
Вот и смена сезона. В достатке озон. И трава на газонах не смята футболом. В этих числах лучистых и чистых, как сон, Ожиданием лета я полон, я полон. Вот и смена кокетства на трезвость ума. Доигрался, допелся, допился - так было. Это кроткая юность прошла, как зима. И короткая ярость к глазам приступила. И походкою фата - а кто запретит? - Я уже не пойду вслед за ветреной дамой... Все мне кажется: мама встаёт на пути, Тихо просит - простись с этим детством, упрямый. Осторожней ступай... Ничего не сломай... И к старенью лица привыкай постепенно. Это смена желаний души и ума, Это смена стремлений, последняя смена. Жаль: не будет в сезоне рубах расписных! До конца, до конца эту жизнь извиняю. В этих числах лучистых и чистых, как сны, Я остатки стыда на любовь променяю... 1977
Ночные кошки Свирепо воют, Шуршат листвою, Мостовою. Не видно неба Над головою, Как будто пропито В нем все живое. А на асфальте Тройные тени Людей, животных, Фонарей, растений. Из этих теней, Хитросплетений, Узор причудливый Рисует гений. А за спиной всё Перемешалось: Любовь и шалость, И тепло, и жалость. Что так удачно Перемежалось - В упрямом сердце В пружинку сжалось. А время тянет Конем усталым... А время вянет Георгином алым. Шуршит по рельсам Вагоном спальным, Гремит под небом Оркестром бальным. Но постараюсь Писать короче: Ночь не вмещается В размеры строчек. И, глядя в окон Пустые очи, Я говорю себе: - Спокойной ночи!.. Спокойной ночи, Николай... 1977
Правда ли, что король Повесился нынче ночью? Правда ли, что король Всю ночь провисел в петле? Правда ли, что король Закрыл свои ясные очи? Правда ли, что король Казнить никого не велел? Нет, мой милый, неправда. Он был не король, а поэт. Там, за монастырской оградой Зарыт его лучший сонет. И тело его терпеливое - В белом, а в золотом Душа лежит, и в пыли ее Не видит никто, никто... Правда, ли что король Узнал о дворцовой измене? Правда ли, что король Всю ночь вселился и пел? Правда ли, что король Был славный поэт и гений? Правда ли, что король В жизни много терпел? Да, мой милый, все правда, Что нас окружает с тобой. Жизни измены - правда, Но есть еще жизни любовь, И таинство, и отрада, А человек - камертон. Но главная, милый, правда, Что правды не знает никто... 1977
История, выслушанная в пивном баре
О, как накурена сидит моя судьба И бровь нахмурена, и губы как скоба, Морщинок лестница на влажной стенке лба, И ей столешница - как бар и барабан... Рисуют пальмы Дед Морозы по стеклу, Тревожно пальцы дробь катают по столу. Сегодня глуп я, как у мамы третий сын, И дыма клубья застят мне ночную синь... Чтоб не курил, меня Минздрав предупреждал, Но я сглупил, но я нынче счастья ожидал. Чтобы не пил, меня инфаркт предупредил, Но я сглупил и все же в гастроном сходил. О, как накурена сидит моя судьба И бровь нахмурена, и губы как скоба, Морщинок лестница на влажной стенке лба, И ей столешница - как бар и барабан... Я ждал невольно стука в дверь, снежка в окно, Но в доме тихо, в доме пусто и темно. Ушла жена моя, ушла моя жена, И в этом доме воцарилась тишина... Я думал, глядя на портрет: в ней все мое! Но я поэт, а он - молоденький майор. Он с ней спешил по назначенью убывать. Вот как нас нынче научились убивать... Лети вослед за ней, мой винный перегар, Плыву по прошлому - не видно берега! А может быть, я отпустил ее спецом? Ведь он, подлюга, зарабатывал пятьсот. Я не хотел бы в этом тоне шутовском О том, что было в нашем доме воровском: Не все ль равно, кому бываем не нужны? Я пью вино, чтоб позабыть лицо жены... 1978
Надо мной колпак бетонный, Стопудовый, многотонный, Я сломался, как картонный, Даже голос мой охрип. Я задернул плотно шторы, Но шаги по коридору - Ох, боюсь - по коридору: Скрип да скрип, да скрип, да скрип. Нет, я жду здесь не ареста, Не подарков Спиртотреста... Я в квартире этой тесной Пережил тоску и грипп. Фору дам тореадору, Но боюсь - по коридору... Управдом по коридору: Скрип да скрип, да скрип, да скрип... Управдом, кати мортиру И бомби мою квартиру: Неуплата, неуплата по квартире двадцать три! Фору дам любому вору, Но боюсь: по коридору... Управдом по коридору Скрип да скрип, да скрип, да скрип. Подкрадясь к водопроводу, Слесаря отключат воду... Так послушайте же оду Те, кто нынче тоже влип: В этом целом белом мире Я один в пустой квартире, Как мишень в садовом тире: Скрип да скрип, да скрип, да скрип... Да: скрип, скрип, скрип... Да скрип... скрип... скрип... 1978
Огни барачные
Да морды мрачные,
Да морды мрачные -
Куда ни кинешь взор...
На эти праздники
Все безобразники,
Друзья и бражники
Выносят сор.
Эх, драками
Да за бараками
Отметим, братья, Первомай.
Пей, Кузьма!
Ваську бей, Кузьма!
Не робей, Кузьма -
Пинжак сымай!
А их начальники –
Все беспечальники:
Крадут, что можно –
От мяса и до идей.
Да все вагонами,
В ладу с законами,
Да под иконами
Своих вождей.
Эх, драками,
Да за бараками
Отметим, братья, Красное число!
Эх, бытие -
Мордобитие...
Куда в подпитии
Нас понесло!
А их вожди не спят -
У них народ в сердцах,
Охрана во дворцах,
Чтоб не ушли в народ.
А Сам не стар еще,
Кричит: "Товарищи!
Наш паровоз
Летит вперед!.."
Эх, коркой бы,
А не икоркой бы!
На ордена –
Вина налить!
Отхлестать
Собачьей своркою,
А утром не опохмелить!..
Давай, давай, толпа...
Не унывай, толпа...
И голосуй, толпа,
За прошлогодний снег...
Катитесь в пропасть ту,
Где столько попусту
Легло людей
Хороших в этот век.
Эх, клизму бы
Социализму бы!
Капитализму бы - диамат!
Где ваш день?
Где брали вы вождей?
Придется в Польше занимать!
Не пары фрачные,
А морды мрачные,
Да, морды мрачные,
Как в рудничной клети.
От революции
До резолюции
Наш паровоз, вперед лети!
Эх, драками!
Да за бараками
Отметим, братья, Первомай!
Пей, Кузьма!
Ваську бей, Кузьма!
Да не робей, Кузьма -
Пинжак сымай!
Ай!
1978
Антология бардовской песни. Автор-составитель Р. Шипов - М.: Изд-во Эксмо, 2006
Саше Денисенко Юных надежд моих конь, Лучший из лучших коней... Ты выносил из погонь – Я становился сильней. Снами тебя я поил, Упряжь мечтой подменял. Огненны очи твои Гневно глядят на меня. Стал ты заметно дряхлеть. Ходят бока ходуном. Лишь сыромятная плеть – Средство осталось одно. А мне бы спешить, погонять, Гнать за надеждой вослед!.. Но только любимых менять Грустно на таянье лет. Я буду вести в поводу, Шею лаская рукой. К речке тебя подведу, Домик найду над рекой, Где все нам на таянье лет: Сны да жилище с огнем... - Пустите ли на ночлег? Нет. Не пускают с конем. А там золотые овсы Родом из южных степей. Лают хозяйские псы, Ярые рвутся с цепей. Ну что ты, дружок, не дрожи! Нам ли бояться собак? Им суждено сторожить, - Нам же - иная судьба. 1978
Я был скрипичным мастером - Пилить, сушить, тачать. И мной пугали матери Своих беспутных чад. Как все бродяги в городе, Я денег не копил, А был то бос, то голоден, И все бы ел да пил. Я все искал то дерево, Тот лак, то полотно, Чтобы звучало стерео, Что Богом мне дано. А ночью во всклокоченных, В затертых кабаках Я пел усталым кочетом Со шляпою в руках. И вот готова: эфы - Как локоны дитя, А гриф как граф, и эхо По нем скользит, шутя. А дека - бедра томные Красавицы в летах, И ахами, и стонами Та скрипка налита! Ее купили, выкрали - И нет любимых черт: Тогда позвал я милую На первый свой концерт. И снова обездоленным Пою по ночам - Моя девчонка добрая Влюбилась в скрипача: 1978
Ух, как понесло!
Заварилась кашица!
Черное число,
Понедельник, кажется!
Выбито весло
Из бочонка - пробкою.
Ух, как понесло!
Ух, как понесло!
Друг предупреждал,
Что прогноз ни к черту, и
Чтобы подождал
Я денечка четного,
Что далекий путь,
Он - не для ослов,
Но что мне пара слов?
Тьма - коли глаза,
Руки вьюгу черпают.
Опыт и азарт
Не сослужат шерпами,
Хоть бы край луны,
Хоть бы узкий серп ее -
Вот бы повезло,
Вот бы повезло!
На одежды
Нет надежды,
Нет надежды...
Ох, девятый вал!
Ох, слабость человекова!
Бога бы позвал,
А больше кликнуть некого.
Головою с плеч
Шапка вьюгой сорвана -
Только бы не лечь!
Только бы не лечь!
В банное тепло
Месива буранного -
Я не так уж плох
Для калики странного.
Просто я ослеп.
Просто я ослеп.
Просто я оглох.
Черпал снега шелк
Ртом я, как кошёлкою!
Ну, зачем пошел
В этот путь нешелковый?
Ну не там, так здесь
Будешь съеден волками.
Вот не повезло...
Вот не повезло...
И на черта
Нет расчета.
Нет расчета.
Раньше-то в пургу
В церквах били звонницы.
- Эй, на берегу-у-у!
За удар - червонец! И
Слышите, как мне
Одиноко стонется
Здесь во глубине...
Здесь во глубине...
Голуби летят -
В клювиках - фонарики,
Голуби хотят
Сдать меня с рук на руки,
Зная - чей я сын,
Зная - чей я сын,
Зная, чьё дитя.
Улетайте прочь -
Вам не взять меня никак!
Я и в эту ночь
Повстречаю спутника,
Друга я найду -
Мастера и шутника...
Вот бы повезло,
Вот бы повезло...
Злая ругань...
Воет вьюга...
Воет вьюга...
Слышу волчий лязг,
Глаз мерцанье зелено.
Но мне без волчьих ласк
Жить на свете велено.
Прочь же волчья сыть!
Мне постель не стелена!
По утробам, псы!
По сугробам, псы!
Но чей там силуэт
На экране вьюжливом?
Тоже был поэт?
Тоже безоружным был?
Я спешу, бегу!
Я лечу, бегу:
Эй, на берегу!
Стылая слеза...
Стылые рыдания...
Вижу я глаза
Друга стародавнего...
Сквозь зубов оскал:
- Я тебя искал...
Он меня искал!
Без умолку
Войте, волки!
Войте, волки!
1979
Птицы в роще чистят перья. Скоро будет пять. Самогонщица Лукерья Не ложилась спать. Долго выручку считала, Даже бедная устала, Но дела опять идут на "ять". От недальнего погоста Шорохи плывут. Летом это очень просто - С кем-то мять траву. Но не почта и не птица К самогонщице стучится - Батюшки, так ставни оторвут! Это мается с похмелья Молодой парторг. Тихо двери заскрипели - И начался торг. Этот парень ходит парой Со своею стеклотарой, Никогда, шельмец, не просит в долг. Проворчала мать Лукерья - Надо ж знать и честь! Птицы в роще чистят перья - Скоро будет шесть. Но задами катит кто-то Весь бинтами перемотан. "Что, - кричит, - Лукерья, выпить есть?" Это новый участковый Старший лейтенант. Непонятно: как такого Бьет его жена? И зачем ломать карьеру Молодому офицеру? Наливай, Лукерьюшка, вина И - до дна! "Самогон - не для милиций!" - Слышится дишкант. Это прет опохмелиться Сельский музыкант. Он - бродяга и бездельник, Не имеет крупных денег, Только неприятности в дэка И в чека. Он Лукерьюшке-царевне Заложил жилет. Просыпается деревня – Снова пьяных нет. Безо всяких репетиций Хором спели в роще птицы. На востоке занялся рассвет. Мать Лукерья в дрёмной неге Деньгам счет ведет. Спит в телеге муж-бутлегер Дядюшка Федот. Он губой присох к окурку И во сне мурлычет "Мурку", И во сне учительницу ждет. Самогонщица открыто Смотрит из окон. Величаво у корыта Хрюкает бекон. На перину повалилась, Покрестилась, помолилась: Боже, поддержи сухой закон. 1979 Татьянин день: Песенник. - Серия "Хорошее настроение". - Новосибирск: "Мангазея", 2004.
Валерию Малышеву
Путилов-барин - тело белое
Наливку пил, дичинкой баловал,
И не хватало ему малого:
Ума его, да ума его,
Везения в ночи за картами:
Проигрывал - скандал закатывал,
Собаку бил, лупил лежачую –
Краснели даже доезжачие.
Что после дань ей платил он состраданьем -
Свежо предание, да верится с трудом.
Но так уж было:
Она его любила,
Дымок кальяна, морду пьяную и дом.
Путилов-барин пропил конный двор,
Коней своих, гитару, ружьица...
Все думал, пруха обнаружится,
Все фарта ждал, таясь в ночи, как вор.
Собака же скучала пламенно
Не по коням в конюшне каменной,
А по хозяину тверезому,
По запахам в ночи березовой.
А он все в карты
Бил да бил с большим азартом
С кавалергардом да с заезжим молодцом.
Однажды в марте,
Наверно, после виста,
Раздался выстрел,
В лоб свинец - и все с концом...
Забегала да заметалася собака барина Путилова!
А он намедни прокутил ее,
Ударил, пнул, назвал скотиною!
Собака выла - сердце плавилось.
Не слышал барин - холоднел лицом.
Сказал ей кто-то: "Что ты, славная!
Не вой, не плачь над этим подлецом!
Лежит твой барин, вот и ус нафикстуарен...
Он был в ударе, да чуть-чуть не дотянул.
Твой барин - сволочь,
Вся волость это знает.
Не плачь, родная, не скули же... Ну и ну..."
Но так уж было:
Она его любила,
Скулила, выла
В заревую тишину...
1979
Цветенье ландышей - как дни лететь спешат! Играю в фанты сам на сам и сам со мной... Мое именье - белый свет, а в нем душа Тебя, любимой, моей верной крепостной. Ты просишь вольную, желанье таково. И впрямь: зачем тебя с собою разорять? Но ненавистна одинокая заря, Когда навечно рядом нету никого. Вот фант еще один - идти дорогой грёз! Но как давно уже не грезится огонь, Коль раньше выпало идти дорогой гроз, Коль пес издох и обезножел белый конь. Фуражка белая с измятым козырьком... В ней выйду в поле и стою, гляжу, как Спас, Как низко бабочки парят над озерком. Коль мог бы - каждую от увяданья спас. А ты - любимая. Тебе пощады нет. Обняв меня, не разнимай невольных рук. Ведь отраженье света - это тоже свет. А отраженье звука - это тоже звук. И вновь открыт минувшей жизни фолиант. Его листаю я, страницами пыля, На мертвых бабочек, на желтые поля, На гриф гитары, где повязан черный бант. 1979
Эх, травушка-муравушка! Как теплом пригрело! Полно б горе горевать – Нам бы жить да поживать, А тут такое дело! А тут такое дело! Эх, ты винтовка старая да окопчик тесный! Полно б горе горевать, А еще сколько воевать – Это неизвестно... Это неизвестно... Эх, а дома ждет не чин, а сын! А скольких нас положат! Полно горе горевать - вот сухарик дожевать Да на воду помножить... На воду помножить... Эх, вернуться бы сейчас домой Фронта дальним эхом! Полно горе горевать, - здравствуй сын, жена и мать: Ваш солдат приехал! Ваш солдат приехал... Эх, травушка-муравушка! Как теплом пригрело! Полно б горе горевать, - Нам бы жить да поживать, А тут - такое дело... А тут такое дело... 1979
В. Скрябину
Вот так, душа моя, вот так...
Сегодня день предельно ясен.
И ожиданием опасен
Мой каждый шаг, мой каждый шаг.
Как одному невыносимо
Слушать зиму.
Ах, память, ты неугасима,
Как солнце!..
А как хотелось бы сейчас,
Чтоб от сугробов отдаленных
Друзей, морозом убеленных,
Примчали кони, горячась,
Но лишь ветра, как шпицрутены,
Хлещут стены.
И ожиданье перемены
Напрасно.
Ну, что ж, душа... Тогда молчи.
Пусть ветры веют веерами,
Пусть разноцветными шарами
Снежинки кружатся в ночи.
И нет в просторах заоконных
Пеших... конных...
Лишь синева сугробов сонных,
Туманных...
1979
Ты не слышишь меня. Очевидно, помехи на линии. - Громче,- просишь ты, - громче! Но нет, я кричать не могу. Провода очень тонкие И очень длинные. Мое слово сорвется И канет в глубоком снегу. Только старая двуколка - Скрип да скрип... - Прощай, Николка! Ты вернешься? - Я вернусь! К вам, любимым, прикоснусь... Белые бабочки, злые луга, Дальний оркестр хуторка небольшого. Требует мир на прощанье солгать, Тихо сказать возвращения слово. Нивы сжаты, рощи голы. Скрип да скрип... - Прощай, Никола! Ты вернешься? - Я вернусь. Белым снегом обернусь... - Ты не слышишь меня. Черной шалью на плечи мне ляжет Этот день, эта память. А там и взрастет по весне. Назовут меня "мать", Только "мама" никто уж не скажет, Разве ты, мой любимый, Пригрезишься ночью во сне... Наклонись, возьми осколки Сына родины, Николки - Это небо, это пруд, А это луга изумруд... Виделись замки из сказочных книг, Люди как боги, и боги как люди. Что за одежды надеты на них, Как они верят и как они любят! Обелиск у старой школы - Это жизнь страны Никола. Время кружит кружева. Жив и ты, пока жива Страна, Страна, Страна: 1979
Как мысль мелькнувшая проста - Поеду в отчие места... Спрошу, стеревши пыль с лица, У старика-жильца: Скажи, не помнишь ли отца, Тогда еще мальца? Здесь было отчее сельцо, Мог знать его и ты. Всмотрись, старик, в мое лицо, Всмотрись в мои черты! Я представляю старика Сидящим под ветлой, Его корявая рука Исколота иглой. Сапожник он по ремеслу, Он весь свой век без слуг. Он потерял душевный... ::::::::::..(сбой на пленке) Как мысль мелькнувшая проста: Поеду в отчие места... Посмотрит он на ясность дня Из давних-давних дней. Есть, скажет, дочка у меня, А ты женись на ней! Другой такой на свете нет, Чтоб мой язык отсох! Дай прислониться ей к стене, Я буду вам отцом! А коли нет - так нет суда. Напрасно шел, сынок, сюда... Мои возьмет башмаки, Отыщет молотки. Из-под его большой руки Польются стукотки. Латая дыры у виска, Вернет он век для них. Дорога, скажет, не близка, А здесь нет твоей родни: Как мысль мелькнувшая проста - Поехать в отчие места... Спрошу у ветел и ветвей, Растущих у крыльца: Мы все как будто бы в родстве, Не помните ль отца? Он был совсем таким, как я, Да, видно, не таким. Он знал винтовку и баян, И плуг, и верстаки. Но дерева есть дерева - Иные чувства и слова: Тогда скажу я им не зло: Деревья и трава! Я скоро буду вам золой, Я стану пищей вам! Но эта мысль была чиста - Поехать в отчие места... 1979
Влюбилась Анюта в красавца-Петра, Скучала о нем по ночам до утра, Скучала, грустила, ночей не спала И первого сына петром назвала. Ах, эти очи, Ах руки, ах, бровь, Ах, страстные ночи, Ах, эта любовь! Влюбилась Анюта в Ивана-певца, Ночей не доспала и спала с лица. Он был воплощеньем гусарской красы, Из самого носа торчали усы. Ах, эти очи, Усищи и бровь, Ах, страстные ночи, Ах, эта любовь! Ванюшу увидит - и сразу во двор. А мама твердила: он жулик, он вор! Мальчонка родился послушней овцы. Ах, как они любят, красавцы-певцы! Ах, эти очи, А, руки, ах, бровь, Ах, страстные ночи, Ах, эта любовь! Анютины глазки под осень цветут, Анютины детки в достатке растут. Но встретился ей Фалалей-ухорез И стал проявлять к ней большой интерес. Ах, эти очи, А, речи, ах, бровь, Ах, страстные ночи, Ах, эта любовь! Умел Фалалей этот множество штук, Имел портсигар и янтарный мундтштук, Смеялся, шутил, напивался как бес, Закладывал часто в ломбарде протез. Ах, эти штучки, А, ручки, ах, бровь, Как по небу тучки, Проходит любовь! Умел Фалалеюшка множество штук, Но вот у Анюты рождается внук. "Да ты же старушка! - сказал Фалалей, Уйду я к Дуняшке, она веселей!" Ах, мама, ему уходить не вели! Но глазки Анюты навек отцвели. Ах, мама, ему уходить не вели! Но глазки Анюты навек отцвели... 1979
Вальтрапы алые гусар, Готовых встать на подвиг ратный, Кого из них он не кусал - Картечи свист, клинок булатный? А пока Войска скучают до икоты, Рука устала гнуть пехоту И горожанкам мять бока. В штабах по-русски ни гу-гу, В церквах на всех достанет воску. Эй, бей, Расея, по врагу, Гони, Расея, больше войску!
А пока Притихнул спор, чей ус рыжее. Находит в картах ворожея Победу нам наверняка! Свист ядер, грохот и пальба И кирасир французских лица. Все шло б неплохо, если ба Полк не забыл опохмелиться. А пока Полка взметнувшееся знамя, Раевский здесь, Ермолов с нами, И знамя реет в облаках! О боя смертная краса! Все полегли, кто испытали. Вальтрапы алые гусар Вино и кровь в себя впитали. А пока Полка убавилось до трети И немец, едущий в карете Уже везет другой приказ... 1980
Не помню, как сказал Декарт Но я беру колоду карт И мыслю: Вот это дама, вот валет, Шестерок злых кордебалет - Всех перечислю. Вот дама треф, не посмотрев, На то, что скоро "пуля" в преф, Без грима - не вельможа. Устало смотрит на парик - Не на постриг и не на крик, Уже не может. А муж ее - король трефей, И бьет шестерку как трофей, За угол. Она покорна и слаба. За ними смотрят два жлоба, Два друга, Валет бубей, валет червей, Береты сдвинув до бровей, Всё пишут это. Шестерка в дамы метит - раз! У короля в короне страз. Зачем он утащил матрас В карету? И снова все, как и вчера - Король садится в кучера, Он тихо песенку поет И влет Туза шестеркой бьет! Тот стонет, Тот стонет. Ему б на выручку пришли Девятки, дамы, короли, Очей под тридцать! И, разметав трефовых краль: О сильвупле, мон женераль - Пожалте бриться! Но нету рядом ни души, Суют под нос ему шиши - Он плакал. Но вот настало время пик, Вот наступил счастливый миг - Вот плаха! Но нет в колоде палача. Валеты разом сгоряча: "А где рубаха?" Валет червей, валет бубей, Варите щи из отрубей, Давай, ребята, не робей - Вот плаха! Смешали масть, Сменили власть, Сменили воинскую часть Уставом строгим. Валеты думали - сойдет! Ложись на плаху, идиот! А где же ноги? И так его, и сяк его - Не понимают ничего: Ну, где начало? И вот в толпе дурак запел, Кликуша крикнула в толпе И в пыль упала. Король кричит: "Эй, палачи, Мы вас от церкви отлучим! Что, присмирели? Смотрите, чудо-палачи, Ужо я дам на калачи!" А им, друзьям, хоть закричись - Сдурели. Рука в остатках якорей Перемешала козырей И всю колоду. Валеты ждут Дурных вестей. Тузы - хозяева мастей. Так год от года: 1980
Тишина
(памяти отца)
Как тебе объяснить, Что такое война, Как дают прикурить, И за что - ордена: Там другие шаги, И цветы, и весна, И другая совсем На войне тишина. Там, где смолк артобстрел, Где воронки дымят, Где закат догорел, Искалечен, измят, Над могилой звезда, Велика и страшна. Ей на все времена Суждена тишина. И снова - в танки, И за снарядом снаряд, И снова танки, Как порох, горят. Но пока тишины Закрепляется твердь - Будто нету войны, Будто ранена смерть. В чистом поле войны Спят отцы и сыны. Не скажите, что им Снятся будто бы сны. Ведь побег не взойдет Из сухого зерна: Им на все времена Суждена тишина. Там, где смолк артобстрел, Где воронки дымят, Где закат догорел, Искалечен, измят, На минуту, на две Не видна, не слышна, К почерневшей траве Прилегла тишина. И снова - в танки, И за снарядом снаряд, И снова танки, Как порох, горят! Но пока тишины Закрепляется твердь - Будто нету войны, Будто ранена смерть. 1980
Шаг за шагом, Год за годом Круг мой сужен. И куда они уходят - Те, кто нужен? Как по ГОСТу На погосты Cмерть-иуда: Навсегда? Да. На года? Да. На луну? Да. Под ногами Все один звук, Как один звук: Приходи, друг, Заходи, друг, И проходи, друг: Под шагами Только скрип льда, Только хрип льда. Да зима ль? Нет Да весна ль? Нет. А не печаль? Да. Время - деньги, Время - смерти, Время - траур. Время Стеньки, Время - к стенке И под траву. Под шагами В тусклой гамме Только хруст льда. Не беда ль? Нет. А не печаль? Нет. Жизни жаль? Да. Что же в сумме? Кто-то умер - Снова минус. Нынче вы нас, Завтра мы вас, А в полдень - вынос. Под шагами, Амен, амен - Голос мамин. Не звезду, нет, И не крест, нет - Серый камень. Под шагами Все один крик В сердца недрах: На луне друг, На луне круг, На луне друг: Как по ГОСТу - На погосты Смерть-иуда: Навсегда? Да. На года? Да. На луну? Да. 1980
Иван, Сергей да Николай - все рядовые,
Бойцы-окопники, кирзовая нога...
Им выпадают все осадки годовые,
Дожди свинцовые да красные снега.
А на пулеметы неохота им была,
Но все равно пехота-пехотурушка пошла!
Вот она, родная, на "ура" вперед пошла!
Стоило ль родиться для такого ремесла?
Иван, Сергей да Николай - еще живые...
Смеясь над жизнью непонятною штабной,
Свои сто граммов принимают фронтовые
Перед атакою решительной ночной.
Дотов злые соты - пуля жалит, как пчела,
Но все равно пехота на "ура" вперед пошла!
Вот она, родная, врукопашную пошла!
Стоило ль родиться для такого ремесла?
Иван, Сергей да Николай - давно устали...
Ведь не из стали же они, не из брони...
То вспомнят запахи карболки госпитальной,
То деревень своих дрожащие огни.
А во чистом поле - ни лощинки, ни угла,
Но все равно пехота врукопашную пошла!
Вот она, родная, пехотурушка пошла,
И во чистом поле подчистую полегла...
1980
Антология русской песни / Сост., предисл. и коммент. Виктора Калугина. - М.: Изд-во Эксмо, 2005.
Антология бардовской песни. Автор-составитель Р. Шипов - М.: Изд-во Эксмо, 2006
Снег мой Украшает век мой... Укрощает бег моих дней... ночей. Реквием, Снега белый реквием - Он не твой и не мой, он - ничей. Надо, Надо снегопада, А этот первый снег, как на смех, как на грех... Реквием, Снега белый реквием - Он не твой, и не мой - он для всех. Надо Тишины и лада, Ну, остановись моих дней колесо! Реквием, Снега белый реквием... Он не твой, и не мой - он, как сон. Верьте И любви и смерти... Верьте и теплу, что несут холода... Реквием, Снега белый реквием. Он не твой, и не мой - он всегда. 1980
На смерть
художника
(памяти Джо Дассена)
Когда поэты, как слепцы,
С вагоном жизни ход сверяют,
Тогда скупцы, скопцы, купцы
Хлебцы, как камни, в них швыряют.
Еще один ушел туда,
Где холода неощутимы,
Ушел за стену карантина,
И не на год, а навсегда...
Еще один не вынес мор
Надменных морд,
А был он гордым.
Искал в душе его аккорды
Еще один заштатный морг.
Эх, тара, тара-тара,
Плачь, гитара, гитара, гитара,
Эх, тара, тара-тара,
Плачь, гитара, гитара моя.
А тело там - соблазн для дам,
Одетых в белые халаты,
Что входят в белые палаты
По жизни стершимся следам.
Они глядят - а он не тот!
И рост не тот - ждалось, что выше.
И вот уже из морга вышел
Вместо поэта анекдот.
Эх, тара, тара-тара,
Плачь, гитара, гитара, гитара,
Эх, тара, тара-тара,
Плачь, гитара, гитара моя.
Он вечно рвался в лютый бой,
Но с грудой тел его смешали
Иль превратили в Сенешаля,
Иль закормили на убой.
Ахти, чудак, возьми чердак,
Где голубиные пирушки,
Себе в подружки - побирушку,
Что знать не хочет ни черта!
Эх, тара, тара-тара,
Пой, гитара, гитара, гитара,
Эх, тара, тара-тара,
Пой, гитара, гитара моя.
И постарайся быть знаком
С законом пешего хожденья.
До смерти дня со дня рожденья
Коль хочешь жить - ходи пешком.
Поставь свой кар под теплый тент,
Пойди пешком по белу свету,
И пусть закончит песню эту
Вместо поэта ассистент!
Эх, тара, тара-тара,
Пой, гитара, гитара, гитара,
Эх, тара, тара-тара,
Пой, гитара, гитара моя...
1980
Месяц заблестит, серьга серьгой, А в реке венок потонет. Где ты, край далекий, дорогой, Маленькие, теплые ладони? Ветер над станицей пролетит, Крыльями взмахнет. Не печалься, милая, Спи, станица Мирная, Будь твой сон, как мед! Тропы наши заросли травой, Соловьи поют в Задонье, Буду помнить я, пока живой, Маленькие, теплые ладони. Ветер над столицей пролетит Вечером в намёт. Не печалься, милая, Спи, станица Мирная, Будь твой сон, как мед! Только ты дождись! Других забот Нет в моей солдатской доле. Где ты, островок моих тревог, Маленькие, теплые ладони? Только ты дождись! Тогда меня Пуля не возьмет. Не печалься, милая, Спи, станица Мирная, Будь твой сон, как мед! 1980
А кто хозяин дома? Сентябрь - хозяин дома. Как это все знакомо И много лет подряд Деревья раздеваются И в дом ко мне врываются И принимают осени Благословенный яд. Пришла пора такая - Оранжевей "Токая". Оркестр, не умолкая, С ветрами спорит там. А в тихой раздевалке, Как на вселенской свалке - Увядшие фиалки В прическах старых дам. За парковой оградой Веселье маскарада. Здесь все, конечно, рады Предстоящей наготе. Сегодня новоселье, Златое льется зелье, Для каждого - веселье До кончиков ногтей! Старушки в раздевалке Тихи, как приживалки. То - осени, отжившие В иных календарях, Старушки-богомолки И шепот без умолку О белом-белом шелке В кошелке декабря... 1980
Тьмы черно-фиолетов Заоконный лик. Ночь с мышцами атлета Мне уснуть велит. Но струны, словно струи Горного ручья. Но струны, словно сбруя Вечная моя. Да, вот это да, Как звенит, поет гитара иногда! День терпела, А в ночь запела, Так, как будто бы в плену была года! Нет, видно, еще игры Сыграны не все. Мы, словно в клетках тигры, Полоса к полосе. Дождь не вонзает иглы В шкуры наших дней, Тихо мерцают тигли Городских огней. Да, вот это да, Скоро, скоро мы покинем города! Да, похоже, Чую кожей, Скоро, скоро повезут нас поезда! Но завтра на собранье Приглашают нас. Там, как на поле брани, Бьемся битый час. Сыграем в пониманье - Пусть шефы нас извинят. Но только мани-мани В головах звенят. Да, вот это да, Как растет производительность труда! Так утроим Счет героям, Тем, что строят голубые города! Вот утро наступает На остаток лет. Вот "Спутник" выпускает Новенький буклет. Что ж, мы в круиз сыграем, В Лондон, Дели, Рим, В Ницце позагораем, Если не погорим. Да, вот это да, Над экватором огромная звезда! Я запомню, я запомню, Я тебя, звезда, запомню навсегда... Но тьма и так не мила, Тянутся лета... Тьма тьмою нас вскормила Под шумок литавр. В ней грустно хрустнет хрящик Песни заревой. Что ж, я сыграю в ящик, Словно не впервой... Да, вот это да, Мы, похоже, не уедем никуда... Мы, похоже, не уедем, Не уедем, не уедем никуда... 1980
Проснулся я от холода, От внутренней тревоги И неуютно в доме, Как в неведомом остроге. По стенам тени мечутся, В окне горят зарницы, А по квартире бегают Ондатры и куницы. О Боже мой, да что это? От новой шубы ворот! Гляжу в окно - не узнаю Любимый прежде город. А кто это скребется В створки замкнутых дверей? Гляжу в глазок - да это же Нашествие зверей! Вот обернулись плотью Живой медвежьи шкуры, Взлетели над прилавками Воинственные куры "Кукареку" птенцы пищат, Рога со стен долой И кто в холодильнике Ворочается злой. Где взять ружье и пороха, Собак и егерей? На спящий город началось Нашествие зверей! Не понимаю, что это, Своим глазам не верю: Собаки их не трогают, Собаки - тоже звери! Глядит кабан щетинистый Из-под кабаньих век, А в ноги ему падает Небритый человек.. Мычат многозначительно Не доены коровы, Мычат они мучительно, Поставщики второго, Скорее застрелите их, Прикончите скорей! На спящий город началось Нашествие зверей! Смотрю: сосед мой слева Кричит, простите, матом, Прижатый в угол кем-то Очень тяжким и лохматым, Жена его Аленка, Закусив в обиде губы, В прихожей отбивается От полосатой шубы. Да, господа хорошие, Рабы своих ливрей, На спящий город началось Нашествие зверей! Смотрю себе, злорадствую, Шипят мои куницы. Но тут в окно влетают Две таинственные птицы, И крыльями могучими, Каре, четыре в ряд, Клюют меня и хором, Хором, хором говорят: Вставай, на работу пора! 1980
 Т.Н.Дашкевич
- t.dashkevich@tut.by |
